В этом месте и правда редко случаются хорошие солнечные деньки.
Слишком много пыли и, пожалуй, тяжких воспоминаний здешних обитателей, повидавших немало на своём жизненном пути. Город кишел призраками прошлого. Оттого и погода тут всё чаще портила Анне-Марии настроение постоянной мрачностью и дождями, кровавыми туманами, светящимися алым блеском в свете заходящего солнца. Не слышно звонкого детского смеха. Не слышно извечного шума живущего города. Не слышно ни звука. И эта тишина, казалось, резала по ушам больнее визга стекла под острым шилом. Снова этот странный вопрос, не раз штурмовавший забитую мыслями голову: "а что если он ещё был бы жив? Этот ныне мёртвый город..."
Одиночество - не выход. Теперь Анна-Мария поняла это, но было слишком поздно. Где сестра? Где родители? Где вообще кто-нибудь, кто мог бы помочь ей в трудную минуту, подставить крепкое плечо, сказать "а жизнь-то продолжается!" и весело улыбнуться в ответ на её хмурый смешок? Тем не менее, собака уже выбрала свой путь - путь в горьком, но гордом одиночестве, путь с бессмысленными шатаниями по пустынным улицам и покинутым подъездам.
Холод. Снова холод. Ещё не такой колкий и леденящий, не готовый сковать тело стальными тяжёлыми цепями. Зима приближается: мороз по утрам почти так же безжалостно бьёт по коленям свистящим кнутом, а дыхание, выходя из лёгких, превращается в белёсый пар и дымом растворяется в студёном воздухе. Осень пестрит падающими на сырую от дождей землю листьями, но замерзающие по ночам лужи неустанно напоминают о надвигающейся зиме.
Куча запахов вокруг... Анна-Мария чувствовала сырость, затхлую воду и чьё-то присутствие здесь, в этом, как казалось сначала, абсолютно пустом месте. Доберманша кисло улыбнулась и нахмурила брови, продолжая двигаться вперёд, не издавая ни звука. Слышно было лишь хлюпанье мокрых лап по грязным серым лужам.
Она ждала, даже жаждала, чтобы кто-нибудь снова поведал ей свою мрачную историю о жизни, погрустил, опуская взгляд на шершавый асфальт... а что бы делала Анна-Мария? Лишь медленно моргала, изредка подёргивая ухом, но впитывая каждое слово, словно губка. Она любила наблюдать, слушать, а после делать выводы, строить в голове какие-то логические цепочки из одного невнятного рассказа и жалоб на жизнь. Как же ей этого не хватало... Слишком много времени провела в одиночестве, проедая свою же собственную душу размышлениями о наскоро принятых в прошлом решениях. О том, что можно было бы тогда всё изменить, но она даже не пыталась, боялась потерять собственные красивые иллюзии. Как глупо... Воспоминаниям нет места в настоящем, но, увы, поделать с собой собака ничего не могла - они упорно забивали голову яркими вспышками забытых прожитых моментов.
Анна-Мария тихо подошла к лавочке, рядом с которой восседал незнакомец, и повела носом, пытаясь прочитать по запахам его настроение. Странно, но они почти ничего не говорили, не создавали, как обычно, общую картину состояния души, лишь давали расплывчатые очертания глубоких раздумий. Возможно, он не хотел контакта, возможно, Анна-Мария помешала его мыслям своим нежданным появлением, но внезапный прилив неведомой грусти заставил её отступить назад, опуская кончики губ в печальной улыбке. Не проходить мимо. Остаться. Определённо.
Собака фыркнула и села рядом, понуро опустив голову. Ей опять хотелось поностальгировать - ох, это уже вошло в привычку - а в обществе молчаливого незнакомца это было куда более приятнее. Даже если он просто не говорит ни слова, думая о чём-то своём...